Нина Мечковская - Социальная лингвистика [таблицы в рисунках]
Позже глоссы стали объединять в сборники толкований, глоссарии. Постепенно круг толкуемых слов расширялся; их расположение упорядочивалось (по алфавиту или тематически); совершенствовалась техника толкований; в результате из глоссариев вырабатывались словари.
В религиях Писания рано была осознана проблема подлинности текста и его сохранности в первоначальном виде. Книжники (в библейском смысле, т. е. 'знатоки и толкователи Писания') видели, что разные списки священных книг различаются между собой:, в них есть описки, нечаянные пропуски, искажения, "темные" (непонятные) места; есть исправления и замены, которые иногда не восстанавливают первоначальный вид текста, а уводят от него. Для верующих в Откровение Бога такие потери священных смыслов представляются крайне опасными. Поэтому в религиях Писания возникает профессиональная деятельность, направленная на сохранение сакральных текстов во времени и толкование того, что с течением времени становится непонятным. Это и было началом филологии как общественной "службы понимания" (С.С. Аверинцев).
Уже в III в. н. э. христианский теолог и философ Ориген (живший в Александрии и Палестине) провел систематическое грандиозное сопоставление разных текстов Библии. В шесть параллельных столбцов были внесены тексты на древнееврейском языке, его греческая транслитерация[49] и четыре разных греческих перевода этого текста. Специальными знаками были последовательно отмечены все пропуски, разночтения и искажения текста. Сопоставление нескольких версий одного текста впоследствии позволило реконструировать текст Библии, максимально близкий к его первоначальному виду.
Филологические идеи Оригена, сама техника его анализа получили широкое и блестящее развитие в европейском гуманизме[50] в эпоху Возрождения и Реформации. Уже с началом книгопечатания в Европе широко издаются так называемые полиглотты (греч. polys — многий, многочисленный и glotta — язык) — библейские тексты сразу на нескольких языках, в параллельных колонках, как у Оригена. Например, в 10-томной Парижской полиглотте 1629–1645 гг. был напечатан библейский текст на древнееврейском, древнегреческом ("Септуагинта"), латинском ("Вульгата"), сирийском, арабском, самарянском и арамейском языках, а также латинские переводы всех версий.
Историко-биографический экскурс: Эразм Роттердамский (1469–1536) как филолог
Властитель дум своей эпохи, признанный глава европейских гуманистов, спустя несколько столетий Эразм Роттердамский известен широкой публике прежде всего как автор остроумных сатирических книг — "Похвала глупости" и "Разговоры запросто". Однако его подлинное значение более глубоко. Эразм заложил основы нового, гуманистического, богословия, построенного на фундаменте тщательного филологического изучения древнейших источников христианства. Исследованию и изданию Библии, а также сочинений отцов Церкви он посвятил многие годы своей жизни.
В 1517 г. Эразм напечатал греческий текст Нового Завета, сопроводив его обширным комментарием и латинским переводом. Для этого издания он сличил десять различных по времени рукописных текстов Нового Завета и обнаружил сотни мелких и крупных неточностей в общепринятом чтении и понимании, затемнявших его первоначальный смысл. Вот только один пример, который приводит в книге об Эразме знаток его творчества С.П. Маркиш:
Греческое слово metanoeite переводилось penitentiam agile, которое можно было понимать двояко: или как 'покайтесь (в душе)' или как 'творите покаяние (т. е. исполняйте наложенную на вас церковную епитимью)'; официальное богословие принимало именно второй смысл. Эразм предложил более точный латинский перевод греческого слова: как resipiscite, т. е. 'одумайтесь, подумайте по-иному'. "Центр тяжести оказался сдвинут из сферы соборной, церковной, т. е. общественной, в личную; важнейший элемент веры — покаяние — превращался из внешнего, строго регламентированного действия в дело совести каждого. Уже один этот сдвиг сыграл чрезвычайно важную роль в подготовке Реформации" (Маркиш 1981, 123–124).
В 1519 г. Эразм издал новый, значительно уточненный латинский перевод Нового Завета. Он подготовил к изданию, частично прокомментировал и издал 9 томов сочинений блаженного Иеронима (создателя первого латинского перевода Библии — "Вульгаты" в 405 г.); трудами Эразма были изданы также некоторые другие важные сочинения ранней патристики.
Помимо издания христианских первоисточников и авторитетов, Эразм осуществил тщательно подготовленные издания античных авторов — от Эзопа и Аристотеля до Сенеки и Теренция.
Эразм показал практически — в изданиях древних памятников, — что значит понимать слово, сказанное 15 столетий назад. Он стал родоначальником той отрасли филологических исследований, которую называют критикой текста или текстологией. Текстологический анализ произведения, на основе изучения его истории, источников, обстоятельств создания, стремится очистить текст от наслоившихся за века ошибок переписчиков и издателей, понять первоначальные значения слов и приблизиться к его первоначальному смыслу. Если произведение сохранилось в нескольких списках или вариантах (редакциях), то текстолог, готовя памятник к научному изданию[51], исследует взаимоотношения списков и редакций для того, чтобы как можно точнее понять состав текста, первоначальный смысл написанного и последующую историю его изменений (подробно см. классический труд Д.С. Лихачева "Текстология. На материале русской литературы X–XVII веков". 2-е изд., перераб. и доп. Л., 1983. - 640 с).
Религиозные истоки первых концепций языка
Наиболее ранние (известные науке) концепции языка были частью религиозной картины мира. Несмотря на мифопоэтическую форму, некоторые из древнейших представлений о языке поразительно созвучны современным.
Например, в Ведах есть сюжет о первичном состязании между молчащим божеством чистого разума и богиней речи; разум побеждает, однако за речью признается роль необходимой опоры творящего разума. Христианская философия языка утверждала могучую созидающую силу слова: согласно Библии, мир возник через слово: Бог произносил слово и это было актом творения. Библия исходит из предопределенности смешения языков и вместе с тем стремится преодолеть языковые барьеры. Первоначально единый и совершенный (потому что от Бога) язык Адама; затем (Бытие 11) смешение и рассеяние языков в наказание за людское тщеславие во время "творения" "Вавилонского столпа" ('башни'); наконец, "искупление языков" — чудесное "говорение языками", на Троицу дарованное Св. Духом разноязычным апостолам (Деяния), — таковы главные вехи библейской истории языков.
В Евангелии от Иоанна Слово (греч. Lógos — слово, учение) означает второе лицо Троицы — Христа (Сына Божия). В одном из православных сочинений о языке в этой связи говорится: Слово же в чловеце во образ Сына Божия, понеже Сын Божий имат у себе два рождения, первое родися от Отца неким рождением непостижным […], второе же родися без страсти истинно плотию [..] Того ради по сугубому рождению Сына Божия и нашего слова сугубое рождение, понеже бо наше слово рождается прежде от душа неким рождением непостижным и пребывает у душа неведомо. И паки рождается вторым рождением плотьским, еже есть устнами изыдет и гласом в слышании объявится (Беседа о учении грамоте; цит. (с графическими упрощениями) по изданию: Ягич 1885–1895, 675–676). Значит, по мысли писавшего, слово, подобно Христу, "двугубо" — духовно и телесно, и духовная сущность слова непостижима, как непостижимо рождение Христа. В современной теории языка эта мысль выражается в другой терминологии: в языке есть две стороны — значение и форма (вариант терминов: план содержания и план выражения); при этом, как в старину рассуждали о непостижном рождении Слова от душа, так в современной лингвистике часто пишут об особой трудности изучения семантики.
Несмотря на мифопоэтическую форму, легко видеть, что религиозное сознание поставило основные вопросы философии языка (язык и мысль; форма и содержание в языке; созидающие возможности языка).
Таким образом, в культурах, исповедующих религии Писания, религиозные потребности выступают как фактор, который не только развивает коммуникативные возможности языка, но и стимулирует и углубляет рефлексию над языком. Все это существенно повышает филологическую культуру общества, в конечном счете — филологическое обеспечение коммуникации (и, разумеется, не только в сфере религиозной практики).
